В традиционной рубрике "СЭ" экс-главный тренер "Шахтера", "Торпедо", "Ротора", а в недавнем прошлом спортивный директор ЦСКА вспомнил, как просматривал для армейского клуба Тевеса, Жо и Марселу, и рассказал множество занимательных историй о советском футболе.

По московским улицам ходят удивительные люди. Они как все. Чуть сутулятся. Обязательно – при галстуке. Пройдешь рядом и не заметишь.

Их душа хранит удивительные истории. Их трудовые книжки можно листать, как Жюля Верна. Домысливая, что таится за строчками, выписанными пером и чернилами.

Чернила выцвели, но память все сберегла.

Владимир Сальков принимал Кубок СССР как капитан "Шахтера" во времена, когда все-все-все еще были живы. Выигрывал с тем же "Шахтером" серебряные медали союзного чемпионата, находя на пустырях для этой команды сопливых Анатолия Конькова и Виталия Старухина. Годы спустя Старухин станет лучшим футболистом СССР-1979, а за Коньковым выстроится очередь из сильнейших клубов СССР. Победит Киев.

Владимир Максимович входил в штаб сборной на Олимпиаде в Сеуле, чуть не стал чемпионом России с "Ротором" и отвечал за селекцию в ЦСКА.

***

– Вы до сих пор трудитесь в ЦСКА и каждый день приезжаете на работу?

– Да. Хотя все в моей жизни поменялось. Прежде мотался по миру, просматривал игроков то в Европе, то в Южной Америке. Этого больше нет.

– В вашем возрасте с такими переменами скорее поздравляют, чем сочувствуют.

– Я был спортивным директором ЦСКА, затем советником у Евгения Гинера. Сейчас немножко в сторону отодвинули. Просто помогаю чем могу. А блокноты с записями сохраняю, диски – тоже. Вон их сколько! "Твенте" – "Херенвен", "Палермо" – "Кальяри", "Коринтианс" – "Крузейру"…

– Даже "Ворскла" – "Волынь" 2011 года. Там-то кто ЦСКА заинтересовал?

– Елки-палки, за это время перед глазами столько футболистов прошло, что всех не упомнишь! Никогда не знаешь, где наткнешься на талант. Если игрок стоящий, пишешь докладную записку Роману Бабаеву, обсуждаешь поездку. Гинер обычно в такие вопросы не лез. Ему представляли игрока на заключительной стадии.

– Сам Бабаев просматривал футболистов?

– Редко. Хоть однажды летали вместе, смотрели какого-то турка.

– Джанера?

– Нет. А Джанера брали, когда у нас не было претендентов на левый фланг. Молоденький – думали, раскроется. Оказался посредственным.

– Какой собственной находкой гордитесь?

– Высокого парня взяли, нападающего… Как же его… Жо! Нацеливался я в "Коринтианс" на другого форварда, тот выше котировался, много забивал. Но его в Англию продали, а Жо я запомнил.

– Второго-то как звали?

– Карлос Тевес. Да-да, мы вели Тевеса, мог перейти в ЦСКА.

– Чтобы Жо никто не перехватил, купили сразу?

– Что вы, сразу ЦСКА никого не покупает. Я за Жо месяцев семь следил. Турнир в Голландии, юношеский чемпионат мира в Эмиратах…

– Когда поняли – хватит просматривать, надо подписывать контракт?

– Возвращался из Южной Америки. Остановился в Ливерпуле, неподалеку от аэропорта снял гостиницу. Едва прилег отдохнуть – звонок. Беру трубку, голос Гинера. Я даже встал.

– Разделяем ваши чувства.

– Спрашивает: "Ты как оцениваешь Жо?" Оказывается, явились агенты, нужно определяться. "Евгений Леннорович, сколько просят?" Услышав сумму, ахнул: "Берите! Срочно! Пока те не передумали…" Когда вернулся в Москву, Жо уже был футболистом ЦСКА. Быстро оправдал.

– Его и продали с выгодой – в "Манчестер Сити" за 18 миллионов фунтов.

– В ЦСКА Жо забивал больше, чем в "Коринтианс". Там-то в оттяжке играл.

– Дзагоева в тольяттинской академии приглядели вы?

– Да, брали Алана совсем мальчишкой. Таких много. Вот тогдашний список, смотрите – Шумилин, Рыжов, Власов, Дзагоев… Пометка: "Найти квартиры для пацанов". Значит, к тому моменту все было решено.

– Кто вам особенно понравился, но в ЦСКА не попал?

– Левый защитник из "Флуминенсе". Мы как раз искали такого игрока. Атакующий, проворный. Очень я хотел его забрать!

– Что помешало?

– "Реал" перехватил. Это Марселу. С руководителями клуба я договорился, они предупредили: если "Реал" откажется – отдаем вам. Но в Мадриде не дураки работают.

– Кто еще из известных футболистов был у вас на карандаше?

– Шатова вел. Интересный парнишка. По этой кандидатуре все докладывалось Гинеру. Трансфером игрока владел президент "Урала" Григорий Иванов. Нужно было договариваться с ним. За Портнягиным тоже долго наблюдали. Привезли в Москву, но отправили обратно. Я вам до вечера могу перечислять, кого мы просеивали…

– А из легионеров?

– Открываем другой блокнот. Они у меня как учебники географии. Сейчас поймете, что такое работа селекционера. Рамиреса из "Крузейру" я смотрел. Угловатый, но жесткий, смелый. В матчах со слабыми командами часто появлялся в их штрафной, забивал. Но только слабым, это важно!

– Отмечаем для себя.

– Вот добавление: "Против сильных соперников располагается строго перед центральными защитниками. В созидательной игре не участвует". Воздержались мы от покупки.

– Да и Рамирес не пропал. Трудоустроился в "Челси".

– А в моем списке были камерунец Жан Макун, американец Майкл Брэдли, чех Лукаш Маречек, который считался большим талантом. Универсальный мальчик. И боролся, и созидал. Его я точно рекомендовал. Видите, отмечено?

– Вас не проведешь, все ходы записаны. Почему же очутился мальчик в "Андерлехте", а не в ЦСКА?

– Не ко мне вопрос. Нам еще Огнена Вукоевича предлагали выкупить у загребского "Динамо". Отказались, а Киев подписал.

– Кого это вы поощрили в блокноте? "Боец. Провел игру квалифицированно…"

– Френсис Боади, полузащитник сборной Ганы. Характеристика: "Недостаток – рост 174 см, типа Алдонина. Но быстрый, умеющий бороться и организовывать игру. Много черновой работы".

– "Типа Алдонина" – недостаток?

– При всем уважении к Евгению – игрок средненький. Выжал из себя максимум. Играл у меня в "Роторе", Газзаев его в сборную привлек. Валерий Георгиевич был им доволен, пригласил в ЦСКА.

– В "Роторе" вы и с Павлюченко поработали.

– Данные у него хорошие. Но не кристалл.

– То есть?

– Мягкотелый. Половинчатый. Ни рыба, ни мясо. В раздевалке перед игрой специально его отчитывал. Чтоб разозлить, завести. По-другому до Павлюченко не достучаться.

– Прав Хиддинк – "спящий гигант"?

– В точку! Сколько клубов Рома сменил – везде одна картина. Немножко забьет – и успокаивается, выкладывается процентов на пятьдесят. К его бы таланту характер Алдонина – Павлюченко был бы звездой.

– Гинер вас хвалил: "Разбираются в футболе многие, а глаз на игрока у единиц. У Салькова, например".

– Мне таких комплиментов не говорил. Мой плюс – не уходил от ответа, не прятался, как некоторые: "Надо еще посмотреть…" Выхватывал сильные стороны футболиста, составлял резюме: что умеет, что – нет. Ни разу не ошибся!

– А Рахимич? Гаджи Гаджиев рассказывал – забраковали вы Элвера, приехавшего в "Анжи" на просмотр: "Деньги на ветер".

– В Махачкале недолго помогал Гаджиеву. Привезли Рахимича. Весь сбор за ним наблюдал. Ничего особенного! Сказал Муслимычу – не бери. Он все-таки рискнул. Потом гляжу: что-то проклевывается. Всё лучше, лучше… Парень из кожи лез – лишь бы с ним заключили контракт.

– Вырос в приличного игрока.

– Рахимич – трудяга. Но футболист однобокий.

– Вновь процитируем Гинера: "При покупке футболиста учитываем 47 параметров – от характеристики родителей до психологического портрета…"

– Психологическими портретами в ЦСКА занимались другие люди. А мне важно было увидеть человека на поле. Вот посмотрел на Марселу – влюбился в этого игрока! Так хотел перетянуть в Москву! Последние мои "клиенты" – Мариу Фернандес, Вернблум и Эльм.

– Когда их просматривали, на что сразу обратили внимание?

– У Мариу Фернандеса прекрасная скорость, любит подключаться к атаке. В подыгрыше хорош. Сзади надежен не всегда. Тут его нужно направлять – чтоб больше времени на тренировках уделял игре в обороне.

– Скоро ему оформят российский паспорт, будет выступать за нашу сборную. Одобряете?

– Ну а почему нет? Классный защитник, 25 лет. Сборной России поможет. Главное, у Мариу Фернандеса есть перспективы для роста. Парень еще прибавит.

– Теперь о шведах.

– Минус Вернблума – бесконечные фолы, карточки. В созидании не силен. Зато бойцовские качества потрясающее. Как разрушителю, цены нет. Эльм – тоньше, умнее. И в обороне отработает, и впереди что-нибудь придумает. Великолепно видит пол

***

– Вы сами были отличным футболистом. Капитаном "Шахтера" советских времен.

– Только повязки капитанской не было. Вместе с должностью вручили мне бинт, его на рукав наматывал. В 60-е считалось в порядке вещей.

– До сборной не дотягивали?

– Нет, сборная – совсем другая категория. Был у нас в команде защитник Гена Снегирев. Игрочище! Злой, как собака, любого закусает! Вот он заслуживал вызова в сборную. Так мечтал стать капитаном "Шахтера", что из-за этого рассорились.

– Неприятный парень?

– Как вам сказать… Детдомовец! Мужиковатый во всем. Приехал из Свердловска, семьями дружили. Но заиграл – и внезапно ревность ко мне проснулась. Жены тоже разругались, между нами до скандала дошло. Ребята меня очень уважали, все время капитаном выбирали. Главный тренер Ошенков почему-то сторону Снегирева принял. Заставил еще раз голосовать – листок, мол, неправильно оформили. А команда – снова за меня.

– Что Снегирев?

– Быстро угас, ушел в "Карпаты". А я доиграл в "Шахтере" до конца карьеры.

– В финале Кубка 1961-го обыграли московское "Торпедо". Есть фотография – капитан Сальков принимает Кубок…

– С Кубком получилось весело. Приезжаем в Москву, жить негде. Партийный съезд, все гостиницы заняты. Нашли что-то у Рижского вокзала, но там совершенно неуютно. Так придумали расселиться в Лужниках, раскладушками уставили пресс-центр. Первый секретарь Донецкого обкома Владимир Дегтярев с нами приехал – и он на раскладушке спал, с командой! Футбол обожал. Его приятели-депутаты прямо со съезда к нам заглянули, Дегтярев указывает на раскладушку у стены: "Вот мое место, здесь сплю…" А знаете, какие премиальные были за Кубок? Каждому по двустволке, фотоаппарату ФЭД и ковру!

– Куда дели?

– Ковер и ФЭД вряд ли сохранились. А двустволка лежит – в донецкой квартире, у брата. Я ни разу из нее не стрельнул. К охоте равнодушен.

– Охотники среди футболистов той поры были?

– Рядом с базой "Шахтера" пруд, огромные карпы водились. Наши ребята караулили, когда рыбина из воды выпрыгивает. Один раз такого карпа подстрелили, что каждому из команды по куску хватило. Больше 12 кило!

– Вы же и войну пережили в Донецке?

– Ну да, на оккупированной территории. Город еще Сталино назывался.

– Ужаса натерпелись?

– Страшно вспоминать. Сестре моей было 27 лет. Доски под кроватью разобрали – там спала. На улице не показывалась – иначе увезли бы в Германию. Как приближается к дому полицай, так сразу досками ее прикрываем.

– Уцелела?

– Да. А брат спасся чудом. Сначала залез в фашистский штаб – банку с повидлом украл!

– Герой.

– Вскоре номер похлеще выкинул. Немец приехал к магазину, велосипед оставил у дверей. Брат стащил – и в наш сарай! Кто-то рассказал – фашисты тут же к нам. Велосипед забирают, брата ищут. Что угодно могли сделать.

– Где спрятался?

– В огороде у нас свекла, подсолнухи, кукуруза. Там схоронился. Немцы туда не сунулись… Голодать мы не голодали – корова была. Н

***

– Возглавили вы "Шахтер" в 70-е при странных обстоятельствах.

– Я занимал должность начальника команды. Отвечал за распределение квартир, машин. Главным тренером был Юра Захаров. Летом 1974-го у него вспыхнул конфликт с игроками. Собрали бюро обкома. Захаров берет слово: "Не дают мне работать, товарищи…" – "Кто?" – "Сальков!" Народ опешил. Я – особенно. Отношения были нормальные – чего вдруг повесил на меня собак? Потом в коридоре спрашиваю: "Юра, как ты мог?!" А он руками развел: "Должен же я был что-то сказать…"

– Железная логика.

– Захарова в тот же день сняли. Меня назначили. Команда была прилежная, работящая. В Леселидзе на сборах автобус идет в гостиницу после тренировки – а футболисты мои по доброй воле бегут за ним. 15 километров! Я не заставлял, клянусь!

– Все команды Советского Союза мечтали получить Анатолия Конькова. Как из-за него дрались в Шереметьеве?

– Возвращался он откуда-то со сборной. Меня, начальника команды, послали встречать. Мы знали, что за Коньковым настоящая охота. ЦСКА даже согласие не требовалось – в армию, и всё. Секретарь обкома напутствовал: "Что хочешь делай, но не проворонь!"

Взял с собой администратора, крепенького мужика. Тот еще двух приятелей. Подогнали грузовик со стороны взлетной полосы. Подготовились к операции лучше, чем ЦСКА, который просто патруль прислал. Видим: идет Коньков. Посылаю ребят его перехватывать, пока до общего зала не дошел. Сам сверху наблюдаю.

– Руководите?

– Вроде того. Тут патруль – к Конькову. Закипела катавасия! Побили стекла, расколотили здоровенный витраж…

– Коньков в мордобое поучаствовал?

– Нет. Наши кричат: "В машину!" Затянули его, и по газам. Гнали до Луганска, спрятали в санатории. Где именно – знали лишь четыре человека. Потому что и оттуда могли выкрасть. Я доложил в обкоме: "Ваш приказ выполнен". Родителям Конькова тоже сказал – не тревожьтесь, с сыном все будет хорошо.

Квартира у меня в центре, а они поселились в доме напротив. Папка его из шпаны. Однажды прихожу к ним – бардак жуткий. Толю вытаскиваю: "Идем на тренировку". Он-то парень послушный был. С женой благодаря мне познакомился.

– Как?

– В соседнем подъезде жил главный бухгалтер треста, инвалид на протезе. У него дочка. Так я пригласил в гости и эту девочку, и Толю. Закончилось свадьбой.

– И все же Киев у вас Конькова отжал.

– На Украине судьбу футболистов Щербицкий решал, с ним не поспоришь. Но договорились руководители мирно.

– Был в "Шахтере" Виталий Старухин. Не только феноменально игравший головой, еще и с даром попадать в приключения.

– Играл изумительно! Прозвище ему дали – Бабуся. Получил четырехкомнатную квартиру на площади Ленина, возле обкома партии. В три часа ночи звонок: "Владимир Максимович, у Старухина дома такая гулянка, что весь район в курсе!" Вы представляете? Перед окнами обкома!

– Срам какой.

– Вскакиваю с кровати – и туда. Пока до обкомовских товарищей не дозвонились. Условный стук ребят я знал – два длинных, три коротких…

– С разведданными у вас на уровне.

– Иначе нельзя. Старухин открывает дверь, прохожу – боже, что за картина! Мебели никакой, пустые бутылки, грязная посуда, дым коромыслом…

– Накричали?

– Да как! А Лариска, его жена, р-раз, и в другую комнату шмыгнула. Заперлась изнутри. Я Виталика заставил убираться – пока все не вычистил, не ушел. Дверь за мной захлопнул – а я прислушался, что дальше будет. Жена выскакивает – и на него: "Ах ты, б… такая, каждому открываешь!"

– Они вдвоем гудели, получается?

– Компания, видимо, узнала, что я вот-вот приеду – разбежались. Папиросы их еще дымились.

– Жена у Старухина была боевая?

– Да! Мы были в контакте, чтоб Виталика держать под контролем. Говорю: "Если он собрался куда-то, немедленно звони и докладывай. Это в твоих же интересах". Я вам больше расскажу!

– Сделайте милость.

– Когда ехали с базы после тренировки, останавливал автобус в одном и том же месте. Лариса туда подходила, брала мужа под руку, вела домой. Но время от времени Бабуся ускользал. Пропадал на два-три дня, а то и на неделю. Неуправляемый. Жена плакала от его проделок! Умер Старухин в 51.

А Сафонов Володя? Какой игрок! Учился в университете, супруга умница, хорошая квартира. Доигрывал в Краснодаре. Вернулся в Донецк, повздорил с женой. Куда-то пошел, ударился головой о бордюр и скончался. 41 год.

– Играл в "Шахтере" замечательный футболист – Владимир Роговский.

– Да, крайний нападающий. Дома в прихожей повесил портрет Брежнева. С припиской: "Вохе – от Лехи".

– Еще "Волгу" перепродал и огромные деньги пропил на шампанском за месяц. Это не повидлом в немецком штабе овладеть.

– Не знаю, сколько там Роговский выпил, но после каждого матча в гостинице "Шахтер" артемовское шампанское стояло на всю команду. Соперников угощали. Как-то чехи к нам приехали, так их вообще споили. Один мне бумажку вручил – 5 долларов.

Потом с таможней были накладки, так я перед полетом достаю эту бумажку, показываю: "Куда вписать?" Таможенник указывает в сторону туалета – и шепотом: "Иди туда, задницу ей подотри".

– Что за накладки?

– Кто-то из "Спартака" валюту в костыль спрятал. В "Шахтере" тоже фокусы были. Может, по наводке. Шмонали перед вылетом в Барселону страшно, до трусов раздевали. Но Старухин потом шагает, радуется: "А я пронес, а я пронес…"

– Как?

– Он же лысый – плешь кепкой прикрывал. В тот день надел особенную, с козырьком. Под него и засунул.

– Отличился в Барселоне защитник Валерий Горбунов. Не явился к отлету, отдыхал с какой-то испанкой.

– Сомневаюсь я насчет испанки. До этого был в ФРГ со сборной, что-то там приплатили. Вот и загулял. А это невероятное ЧП – за границей футболист пропал! Прилетаем в Москву, еду в Новогорск. Рассказывать тренерам сборной, что случилось. И у ворот базы встречаю Горбунова!

– Чудеса.

– Он к самолету опоздал, примчался в посольство – отправили рейсом, который обогнал наш. Мы-то с пересадкой добирались. Я на него: "Валера, где ты был?!" Он заикатый: "Не-не-не…" Понимаю – разговаривать бессмысленно. Парень до сих пор под кайфом. Из сборной его тут же выгнали, дисквалифицировали, сняли звание. Умер бомжом в 42 года.

– За Кубок вам ружья дарили, а вот после серебряных медалей 1975-го футболистам самим пришлось скидываться на банкет.

– На этом банкете у меня цыгане часы умыкнули. Лучший ресторан Донецка. Выпили, сорвались в хоровод… Опомнился – нет часов! Слава богу, обручальное кольцо не сняли!

– Часы – с концами?

– Да. Хотя на них гравировка была: "Владимиру Салькову за Кубок Советского Союза. 1961 год". Годы спустя мне вот эти вручили за Кубок УЕФА. Что написано?

– "Салькову Владимиру Максимовичу от С.Б. Иванова. 2005 год".

– Кома

– Михаил Соколовский рассказывал, как в 1975-м киевское "Динамо" принуждало "Шахтер" к ничьей. Вы же – ни в какую.

– Я был неподкупным!

– Предлагали часто?

– Несколько раз. В Одессе вышли на капитана Яремченко, вратаря Дегтярева. Наши говорят – привозите деньги. Матч вот-вот, решили меня посвятить. Яремченко отводит в сторону: "Владимир Максимович, эту игру мы, кажется, будем сдавать…"

– Вы что?

– Поразился: "Как сдавать?" Тот на меня смотрит, словно на ребенка: "Мы должны проиграть". – "Сколько вам предложили?" Он называет. Говорю: "Дома за победу получите ту же сумму! Ни в коем случае не идите на подлог!" И ушел.

– Куда?

– Гулять по городу. Вернулся к самому матчу, мне говорят: "Сдавать не будем, бьемся". Но все-таки дело было нечисто. Проиграли 0:1. Гол до сих пор перед глазами: длинный вынос, мяч бьется о землю – и перепрыгивает Дегтярева. Тот вышел за штрафную.

Меня после матча спрашивают журналисты: "Вы как готовили команду?" "А я, – отвечаю, – ее не готовил. Ловил воров". Рассказал, как все было. Там же написал бумагу на имя председателя Спорткомитета. Началось: приезжали какие-то уполномоченные, дознаватели, вызывали наших футболистов, одесских… Скандал!

– Вы уверены, что команда сдавала?

– Сами ребята говорили: "Кто-то взял!" В аэропорту между собой стали выяснять, шмотки разбрасывать. Деньги искали. Шум, гам, просто взрыв негатива… А я стоял и смотрел на эту дикую картину.

– Нашли?

– Нет. Вот такая каша.

– А еще?

– В 1976-м киевское "Динамо" на официальный матч прислало 8 футболистов. Остальные на бале олимпийцев в Москве – как участники Игр в Монреале. Лобановский с Базилевичем требуют матч отменить. Я их послал.

– А они?

– В крик: "Ты что себе позволяешь?!" Собрался полный стадион, указываю на трибуны: "Я не могу обмануть вот эту аудиторию. Тем более в Донецке". Вскоре зовут меня в ложу, к секретарю обкома. Тот испуганный, трубку передает: "Это Щербицкий".

– Что сказал?

– Бранился: "Что задумали, б…? Издеваться над киевским "Динамо"?! Вы понимаете, что за этой командой весь украинский народ?!"

– Ответили?

– "Товарищ Щербицкий, я работаю в команде "Шахтер" – здесь получаю деньги, здесь моя родина…" – "Завтра чтоб были в Киеве!"

– Так и не сыграли?

– Сыграли с собственным дублем, чтоб совсем народ не злить. Матч с "Динамо" на месяц перенесли, объявили, что билеты будут действительны. Лобан с Базилем вышли – бледные! Им стыдно, что через Щербицкого такие вопросы решают!

Прилетаю в Киев, встречает в аэропорту полковник. Славный мужик, мне сочувствовал. Чаем напоил. Хотелось ему, видимо, сгладить это дело. А до Щербицкого меня так и не допустили – выдали билет назад, проводили: "Ты молодец". Для собственной команды после этой истории я стал героем.

– Да уж, отвага выдающаяся.

– Когда был игроком "Шахтера", нас заставили сдать матч киевлянам. Они расплатились как за победу. И в плане очков мы не пострадали. Нам сказали: "СКА в Одессе отдаст вам игру". Полная компенсация.

– Как уходили из "Шахтера"?

– Наши футболисты, Коля Латыш и Юра Резник, собрались в московское "Динамо". Уже рассчитались, все решено. Остаются два матча. Перед вылетом в Ленинград в обкоме предупреждают: "Не вздумай их брать!" Рейс в пять утра. По дороге в аэропорт заезжаю за тем и за другим. Поднимаю с постели.

– Они не знали, что полетят с командой?

– Понятия не имели! Никто не ожидал! Мало того что в самолет их взял, еще и выпустил на поле. Все в недоумении. А у меня последние слова на установке такие: "Юра и Коля! Посмотрите ребятам в глаза, Старухину посмотрите…"

– Счет?

– Разорвали "Зенит" – 3:0! Домой прилетаем, в аэропорту меня машина дожидается. Там же обкомовские деятели, столы накрыты: "Вот это игра…" А я не хотел ни с кем выпивать, уехал домой. Меня ищут – найти не могут. Обиделись, наутро в обком вызывают: "Да как вы посмели, конец сезона…"

– Выгнали?

– Нет! Сам ушел!

– В "Торпедо". Где вас команда "плавила".

– Это было. Пригласил туда начальник управления футбола Спорткомитета СССР Анатолий Еремин. Я ему набор книжек привез.

– Из Донецка?

– Да. Нам от обкома завозили дефицитные книги. А Еремин – большой любитель. Как лечу в Москву – что-нибудь ему в подарок. Он деньги совал, я не брал никогда. Тогда вручил сразу 15 подписных томов! Еремин не ожидал, обрадовался. Вспомнил – в "Торпедо" нет тренера: "Готов?"

– С чем не угадали?

– Не знал, как Валентин Иванов на меня обидится. Пришел, дескать, на его место. Но Козьмича-то уже сняли, команда без тренера была! Понеслось: в 1979-м Славе Чанову поставили то ли восемь, то ли девять пенальти за сезон – все пропустил!

– Ну и что?

– Да у него рекорд Союза по отбитым! Когда я ушел, пенальти начал брать регулярно. В 1981-м получил приз "Огонька" как лучший вратарь страны. Только меня в команде уже не было. Вот это во мне как заноза, всю жизнь в памяти.

– С Чановым позже пересеклись в ЦСКА. Общались?

– Здоровались. Той темы не касались. Время спустя я узнал: все дело рук Иванова. Он вышел на Юрия Золотова, начальника команды, провернули таким образом.

– Подговаривали ребят, чтоб вас убрали?

– Ну да. Там целая группа игроков была против меня. Управляли процессом Золотов и Жендарев, администратор "Торпедо". За спинами стоял Иванов.

– Виктор Грачев, которого вы пригласили из Донецка, жаловался в интервью, что торпедовские ветераны пас ему не давали.

– И это было. Звенья одной цепи. Зачем снабжать мячом форварда, которого новый тренер привел? А вдруг забьет? Грачев в "Торпедо" тоже не задержался. Был там еще нападающий, чернявый такой… Пять мячей завалил "Пахтакору"!

– Николай Васильев.

– Да, Васильев. По сей день не знаю, продал ли "Пахтакор" этот матч. Ну как забить пять мячей?! Ко мне никто не обращался. "Торпедо" боролось за выживание, но три-четыре очка запаса у нас было, не вылетали. И тут – пять! Кому это нужно?

– Вам кажется, такое невозможно?

– Лично я очень был удивлен.

– Как забивал-то, помните?

– Два с пенальти, два после рикошетов и один со штрафного в "девятку". Удар у Николая был такой, что на тренировках мячом се

– Вы и в "Роторе" со "сплавом" столкнулись? Президент клуба Владимир Горюнов нам говорил: "Максимыч – честнейший человек. Хрустальный! Прозрачный! В этом смысле из тренеров, с которыми я работал, Салькова ставлю выше всех. Но за его спиной самые громкие фамилии сдавали матчи". Догадываетесь, о ком речь?

– Разве что поражение в Саратове кажется подозрительным. Это уже второй мой заход в "Ротор", 2002 год. К перерыву горим "Соколу" 1:2. В раздевалке вижу – двое шушукаются, идут в душевую. Я следом. Понимаю – что-то нечисто. Вытаскиваю их, устраиваю разнос при ребятах…

– И?

– Игру не спасли, пропустили третий мяч. Но выводы для себя сделал: с этими людьми нам не по пути. В 1993-м подобных ситуаций не возникало. Наоборот, коллектив был дружный, боевой. Что и позволило "Ротору" впервые завоевать серебряные медали. Атмосферу в той команде лучше всего характеризует эпизод. Конец тренировки, два игрока летят за мячом. Жесткий стык, слово за слово, начинается драка. Обоих выгоняю с поля. Минуть через пятнадцать прихожу в раздевалку – они уже в обнимку сидят, смеются.

– Высокие отношения.

– Я так обрадовался! Говорю: "Какие же вы молодцы! На поле всякое случается, но футбол и жизнь надо разделять…"

– "Ротор" вы покинули в разгар следующего сезона. Почему?

– Горюнов позвал Прокопенко, у которого в одесском "Черноморце" не заладилось. Они дружили, вдвоем по девкам ходили, когда тот в конце 80-х "Ротор" тренировал. Тогда-то помоложе были. Ну а мне под зад коленом.

– Обидно.

– Еще бы! Вот Прокопенко пришел на живое место! Как можно выталкивать коллегу, у которого есть результат? "Ротор" сроду ничего не выигрывал, а тут в первый же сезон серебро! Да и во втором не было веских причин убирать. Единственная моя ошибка – история с Веретенниковым.

– Вы о чем?

– Веретенников – замкнутый, себе на уме. Тренировок не пропускал, в пьянках замечен не был, но я знал, что по-тихому выпивает, с весом проблемы. Решил через жену воздействовать. Когда его дома не было, зашел к Ларисе. Сказал, в чем Олегу нужно прибавлять: "Один из лидеров команды, кандидат в сборную – вы уж присматривайте за ним. Чтоб не поймал звездняк, режимил…" А он подумал, что хотел ее изнасиловать!

– О господи.

– Наутро перед тренировкой подлетает – и в крик. Говорю: "Ты неправильно понял. Я такими делами не занимаюсь". Олег продолжает верещать: "Да как вы смеете ходить по чужим квартирам?! То, се…" Отношения испортились. Для Веретенникова тот сезон вообще складывался непросто.

– Почему?

– В феврале уехал со сборной на товарищеские матчи в Америку. Его даже на минуту не выпустили! Вернулся в разобранном состоянии, морально убитый. Вскоре совещание в РФС с участием тренеров сборной, Садырина и Семина. Так я в присутствие Колоскова матом их приложил: "Что ж творите, черти?! Из-за вас теперь Веретенникова надо заново к сезону готовить! В сборной две недели он что делал? Ел-пил? Ради этого в Штаты везти не обязательно". Хлопнул дверью.

– А дальше?

– Семин вскочил, догнал в коридоре, обнял: "Максимыч, извини. Понимаю, подставили тебя, ведь он ведущий игрок "Ротора", чемпионат на носу. Но мы не специально…" Через семь лет, когда тренировал сборную Узбекистана, попросил у него двух футболистов "Локомотива" – Маминова и Пашинина. Мне кажется, Юра чувствовал вину – отпустил без разговоров.

– Как в Узбекистане встретили варягов?

– Замечательно! В стартовом матче обыграли Тайвань – 7:0, Маминов забил потрясающий по красоте гол в падении через себя. После этого сразу стал любимцем болельщиков. Он, Пашинин, вратарь Алексей Поляков, которого тоже пригласил, – не только профессионалы, но и люди порядочные.

– Маминов нам рассказывал: "Когда принимал предложение Салькова, у меня не было ни единого шанса сыграть за сборную России".

– Да они с Пашининым в основу "Локомотива" тогда проходили через раз! А в Узбекистане почувствовали себя лидерами, обрели уверенность. Это позволило по-новому раскрыться в клубе. То же самое с Поляковым. Голкипер очень талантливый, но недооцененный. Сколько лет был на вторых ролях, хотя реакция не хуже, чем у Нигматуллина, например.

– Кого-то, кроме этой троицы, планировали натурализовать?

– Многих. Рахимич, еще не заигранный за Боснию, сам отказался: "Мне в ЦСКА надо завоевывать место в составе, распыляться не готов…" С Карякой беседовал трижды. Но он ждал, что позовут в украинскую сборную. О российской в тот момент не было и речи. Зато договорился с Владимиром Казаковым, Дмитрием Вязьмикиным, Виталием Сафроновым. Ребята опытные, в сборной России на них не рассчитывали, а нам бы пригодились. Увы, тренеры не отпустили.

– Почему?

– Из-за нестыковки календарей чемпионата России и отборочных матчей первенства мира в Азии. Обижаться на коллег глупо. В итоге на

***

– Были еще экзотические предложение о работе?

– В 80-е послали в Эквадор. Пару недель проводил семинары. Наблюдал за юношеской сборной, которая готовилась к чемпионату мира. Возглавлял ее уругваец сомнительной квалификации. Жара под сорок – а он пацанов заставлял бежать кросс вокруг стадиона! По асфальту! Я увидел, вмешался.

– С одобрения начальства?

– Разумеется. Отвел ребят на поле, вторую часть тренировки организовал с мячом. И они взбунтовались против уругвайца. "Не желаем с ним работать, пусть русский остается…" Мне предложили контракт.

– Отказались?

– В мои планы это не входило. К тому же надо было согласовывать с Москвой. Закончилась поездка печально. Отравился то ли лобстером, то ли сливочным соусом, который к нему подали.

– В ресторане?

– Да, руководители федерации позвали на обед. Распили бутылочку виски, но не спасло. Ночью в гостинице скрутило. Рвота, понос, страшные боли… Три дня в лежку, чуть не помер.

– В Бразилии, если верить Гаджиеву, на вас кидалась обнаженная красотка. Что это было?

– Танцы. Сидим за столиком, вокруг самба-румба. Про голых дам Муслимыч загнул – просто в откровенных нарядах. Подскакивает одна с пышными формами, тащит в круг. Упираюсь, она тянет. Неудобно, люди смотрят. Эх, думаю, была – не была! Пускаюсь в пляс. Гаджиев хохочет, фотографирует. Дома где-то валяется снимок.

– Жена не бранилась?

– Всё в рамках!

***

– Еще история от Гаджиева: "После финала Олимпиады к нам с Сальковым пришел Горлукович. Положил на стол премиальные: "Берите, они – ваши! Я в сборную попал благодаря вам". Максимыч на него накричал: "Иди отсюда со своими деньгами!"

– Было. Конечно, ничего не взяли. Как можно?! Выпроводили вместе с деньгами. Семь тысяч долларов – астрономическая сумма по тем временам. Поступок говорит о человеческих качествах Горлуковича. Он до последнего находился под вопросом. Я его просматривал, рекомендовал в состав. Серега так выкладывался, что это нельзя было не оценить.

– В "Спартаке" его побаивались. А в сборной?

– Едва ли. Серега – парень золотой. Простачок, зато надежный, не обидчивый. Не делит людей на плохих и хороших, ко всем относится ровно. Единственное, с кем ошиблись на Олимпиаде, – Игорь Пономарев из "Нефтчи". В игру не вписался.

– Зачем привезли больного Вадима Тищенко?

– Отборочный цикл отыграл блистательно. Потом серьезная травма колена. Врач сборной Зураб Орджоникидзе обещал поставить на ноги. Уже в Сеуле выяснилось, что после операции Тищенко кололи запрещенные препараты. Допинг-проба зафиксировала остаточные явления. Так Вадим превратился в "туриста".

– Правда, что он отсутствовал на награждении, потому что после банкета его не нашли на корабле?

– Брехня. К финалу готовились на теплоходе "Михаил Шолохов", там же отмечали победу. Чтоб не мозолить глаза игрокам, мы, тренеры, переместились в каюту к капитану. Ну а ребята оторвались на полную катушку. Черт возьми, заслужили! Утром в самом тяжелом состоянии были Тищенко и Михайличенко, которые жили в одной каюте. Еле-еле растормошил, помог одеться. В автобусе ехали долго, они поспали и к вручению медалей были уже как огурчики.

– Что память сохранила о финале?

– Как Юра Савичев перекинул мяч через вратаря и забил победный гол. Как меня команда подбрасывала в небо вслед за Бышовцем. Как злословил Лобановский: "Да кого они на Олимпиаде обыграли? Парикмахеров…" И это про Ромарио, Бебето, Таффарела!

– С Бышовцем у вас конфликты случались?

– В сборной? Нет. Только в "Шахтере", когда я был начальником команды.

– Вот это новость.

– Он уходил из киевского "Динамо". Приехал в Донецк проситься в клуб. Выдвинул условие: "Дадите машину – перейду". Разговор мне не понравился. Что значит "дадите"?! Заработай! Ты ж в нашей команде еще по мячу не ударил! В "Шахтере" тогда автомобиль был лишь у Вали Сапронова – старенький "Москвич". А Бышовец сразу "Волгу" требовал.

– Губа не дура.

– Я изложил первому секретарю обкома свои соображения. В ответ услышал: "Отправляй Бышовца в Киев. Нам такие не нужны".

– Анатолий Федорович злопамятный.

– Что правда, то правда. Но на наши отношения не повлияло. В сборной Бышовец к моему мнению прислушивался, доверял. Однажды сразил откровением. В 1999-м он возглавил "Шахтер". Потом сказал: "Максимыч, прости, что не пригласил тебя помощником. Это моя ошибка".

– С Лобановским, его врагом, ладили?

– Да. Я и дома у него бывал. В конце 90-х прилетел в Киев просматривать соперника. После матча встретил Лобановского. Обнялись. Говорит: "Айда ко мне". С нами был динамовский администратор Чубаров, правая рука Лобановского, еще кто-то из штаба. Душевно посидели под коньячок. Анекдоты травили. Валерий Васильевич умел их рассказывать как никто.

– Что в квартире бросилось в глаза?

– Министерский дом, второй этаж. Обстановка скромная, никакой роскоши. Разве что хрусталя многовато. Наверное, жена привозила из Чехословакии, Польши. Аделаида Панкратьевна нередко сопровождала его за границу.

***

– Коньков говорил, что в "Шахтере" вы были главным инициатором по всяким экскурсиям.

– Не только в "Шахтере" – в любой команде. К поездкам готовился, что-то читал. Приезжали, загружались в автобус. Я усаживался с микрофоном впереди и рассказывал, описывал достопримечательности. Даже при плотном графике старался выкроить время на экскурсии, водил игроков в музеи, картинные галереи. Помню, прилетели в Рим в три часа ночи. Бросил сумку в гостиницу, взял человек шесть – и в центр. До рассвета бродили по старому городу. Около Капитолия купил древние монеты. С этого началась коллекция.

– Большая?

– Из каждой страны привозил монетки, складывал в альбомы. Что-то дарили друзья. К примеру, стодолларовую купюру с белоголовым орланом.

– Американскую?

– Да. Господина Франклина на ней печатали не всегда. В XIX веке изображали птицу. Когда в Москву переехал, на Таганку зачастил. Там толкучка возле магазина "Нумизмат" – торгуют монетами, значками, марками. Познакомился с мужичком, повернутом на этом деле. Узнал про мою коллекцию, вцепился: "Продай!"

– Дрогнули?

– С возрастом охладел к коллекции, дочек она вообще не интересовала. Думаю: "Лежит мертвым грузом. Зачем? А человеку приятно будет, да и мне лишняя денежка не помешает".

– У вас, кажется, две дочери?

– Юля и Лера. Старшая появилась на свет в семь месяцев. Из-за преждевременных родов поставили диагноз – детский церебральный паралич. Двигательные функции не нарушены. Юля ходит в магазин, покупает продукты, готовит. Единственная проблема – речь.

– Не говорит?

– Говорит, но половину не разбираю. Вот жена все понимает. Может, привыкла, больше времени с ней проводила. У меня-то были сплошные разъезды.

– А Лера?

– Здоровенькая. Окончила институт, вышла замуж, развелась. Воспитывает дочку. Сонечке десять лет. Тоже родилась раньше срока. Диагноз аналогичный – ДЦП. Но ее вытащили.

– Каким образом?

– С первых дней возим в чудесную клинику. Циклами – массаж, лечебная физкультура… Деньги немалые, сейчас вся моя зарплата уходит на это. Зато речь поставлена хорошо – иногда обороты выдает, словно выпускник университета! Ножки ровненькие, бегает, прыгает, катается на велосипеде. Левая сторона не до конца развита, но это практически не заметно.

– Когда вас последний раз звали тренировать?

– Гинер после увольнения Артура Жорже предлагал возглавить ЦСКА. Ответил: "Благодарю за доверие, но кандидатуры лучше, чем Газзаев, сегодня не найти. Свой голос отдаю ему".

– Поскромничали.

– Я трезво оценивал свои силы, плюс возраст. А Валерий Георгиевич справился, выиграл Кубок УЕФА. Думаю, никто в клубе об этом решении не пожалел.

– 1 апреля вам исполняется 79. Что станет лучшим подарком на день рождения?

– Успешная операция.

– ???

– С правым глазом беда. Лет пять назад подъехал вечером к гаражу. Ворота открыть не могу – мешает машина соседа. Я возле его гаража припарковался. Утром выхожу, он собачку выгуливает. Подходит – и молча кулаком в лицо.

– Ничего себе.

– В милицию хотел заявить, так делу не дали ход! Выяснилось, сосед сам из органов. Я в ЦСКА рассказал, выделили мне человека. Побеседовал он с соседом, объяснил, как себя вести. Тот из нашего дома быстренько съехал. А у меня зрение стало падать. Левым глазом нормально вижу, правым – почти ничего. Операция со дня на день, хрусталик должны поменять. Надеюсь, все будет хорошо.